PUBG Corp. опубликовали новый отрывок про смертельные гонки на Мирамаре — близится ремастер карты?

PUBG Corporation опубликовали новый отрывок лора вселенной PlayerUnknown’s Battlegrounds, связанный, по-видимому, с предстоящим обновлением Мирамара. В этом фрагменте разработчики рассказали о смертельных гонках, которые проводятся на пустынной карте.

Я пишу это в номере мотеля на окраине Мирамара. Сейчас где-то середина ночи, как мне кажется. Я потерял зарядку от телефона вчера, а радиочасы пропищали полночь, когда я заехал.

Уже точно поздно. За окном кромешная тьма, не считая слабых огоньков от костров вдалеке. Я вымотался, но сегодня не засну. Адреналин зашкаливает. Кожа чешется от солнца и пыли, а волосы пропахли гарью и бензином. Я прокручиваю в голове события последних дней, пытаясь разобраться в том полнейшем безумии, свидетелем которого стал.

Застряв где-то между парализующим страхом и болезненным восхищением, я как будто только что сошел со съемочной площадки очередных «Голодных игр», только вместо Дженнифер Лоуренс, бегущей по лесу с луком и стрелами, — куча вооруженных до зубов маслкаров, несущихся на скорости сто миль в час по пустыне Мирамара.

Добро пожаловать на «Длань смерти»: это смертельная в буквальном смысле гонка, которая тайно проводится уже несколько десятилетий.

Мой путь в Мирамар начинается в начале ноября. Я в ЛА, помогаю бабушке с переездом. Прошла всего неделя со Дня мертвых, так что еще выставлена офренда, которую я ни видел ни разу после смерти дедушки. Среди свечей, бархатцев и папель пикадо я вижу фотографии деда, отца и дяди Фрэнка, которого я даже не знал. Отец мало рассказывал о своем брате, только то, что он умер в тюрьме, когда я был еще маленьким. Мое самое яркое воспоминание о нем — его повязка на глазу. Восьмилетки навсегда запоминают человека с повязкой на глазу.

За семейными фотографиями спрятан старый плакат с парящей в воздухе черной Chevy Impala, на ней надпись EL DEMONIO яркими крупными буквами и EL CAMPEÓN DE A LA MUERTE VAMOS (ЧЕМПИОН ГОНКИ «ДЛАНЬ СМЕРТИ») под ней. Этот плакат выглядит как реклама шоу каскадеров или дворового рестлинга. Это что-то из темного прошлого Фрэнка? Что такое «Длань смерти»? Звучит искусственно, как название старого фильма. Сразу вспоминается Курт Рассел в «Доказательстве смерти».

Рядом с плакатом фотография Фрэнка, позирующего у той самой Impala. Из-под очков-авиаторов немного виднеется его повязка. Я беру фото и плакат и иду с ними к бабуле — спросить, как они связаны. «Друг твоего отца, Луис… ты помнишь Луиса, с протезом? — спрашивает она. — Он принес мне этот плакат вскоре после смерти твоего дяди». Конечно, я помню Луиса. Восьмилетки навсегда запоминают и человека с протезом тоже. Луис рос вместе с моим отцом и дядей и был частым гостем на семейных торжествах.

У меня есть еще вопросы о Фрэнке и постере. Я спрашиваю ее о «Длани смерти», но она отвечает уклончиво и заученно, словно боится, что кто-то еще может услышать. Очевидно, она не хочет говорить об этом, и я меняю тему разговора.

Однако тем же вечером, разбирая бабулин склад, я нахожу коробку с нацарапанным на ней словом DEMONIO. Внутри другие постеры, заскорузлая гоночная перчатка и старый кожаный бомбер с нашивкой DEMONIO на спине. Куртка явно бывалая — один рукав весь в дырках от проколов, а кожаная перчатка будто пропиталась маслом, или кровью, или и тем, и другим.

Ладно, я попался. Что за дела, дядя Фрэнк? Окровавленная перчатка, продырявленный рукав… ты погиб под градом пуль или ты просто не умеешь украшать куртки? И что за Демонио? Это было что-то типа твоего крутого прозвища? Ну оно реально крутое, чего уж тут.

Я хочу знать больше, поэтому обращаюсь к Луису и убеждаю его помочь мне написать рассказ о Фрэнке «Демонио» Родригезе.

Несколько дней спустя я дома у Луиса, неподалеку от Ларедо, штат Техас. Он до безумия рад меня видеть: так радуется человек, услышав давно забытую, но когда-то любимую песню. Пока мы прогуливаемся по подъездной аллее, уставленной старыми машинами и сельхозтехникой, он поражается тому, как я вырос и как я похож на своего отца.

Мы устраиваемся на крыльце и проводим вечер за разговорами обо всем: от отца до ремонта экскаваторов. Луис почти пенсионер, живет один с кучей собак и подрабатывает ремонтом машин и техники. Мы проболтали несколько часов, но все это кажется преамбулой к неизбежному разговору о дяде Фрэнке.
— Так что, ты готовишь криминальный подкаст о Фрэнке или что-то типа того?
— Нет, просто вдруг заинтересовался прошлым, Луис.

Я открываю сумку и достаю оттуда кожаную куртку, держа ее так, чтобы Луис увидел «Демонио», вышитое на спине. Он молча смотрит на буквы, а затем его лицо расплывается в широкой улыбке: «А-а-а, Демонио, — говорит он, качая головой. — Я уже много лет не видел этого имени».

Выросшие в Эль-Пасо, Луис и Фрэнк каждое лето мастерили раллийные машины, а потом участвовали в гонках по пустыне Чиуауа. Они продолжали этим заниматься, пока однажды не попали в команду Чемпионата мира по ралли (WRC): «Мы были там с лучшими, — говорит он. — У нас могло быть все: мы могли путешествовать по миру, участвовать в элитных гонках. Но владельцы команды облажались». В начале 90-х их команда оказалась втянута в скандал с мошенничеством, в результате чего они попали в черный список. «Мы ничего не могли с этим поделать, — хмурится он. — Они делали машины, мы просто ездили на них. Но путь на WRC нам был заказан».

После скандального ухода, Луис в поисках работы вернулся в Эль-Пасо. Фрэнк тем временем отправился на поиски следующей гонки. «Черт, Фрэнк не готов был просто так уйти, — говорит Луис. — Он мог пропадать неделями, а потом возвращаться с рассказами об автомобильных трюках, гонках на выживание… обо всем, что встречалось ему на пути».

Но Фрэнку быстро приелись эти новые забавы. «Он просто хотел участвовать в гонках, — с грустью рассказывает Луис. — Но это дерьмо с WRC преследовало его везде, где бы он ни появлялся. И он ушел в подполье». И вот тут недели отсутствия сменились месяцами. Франк появлялся дома неожиданно, зачастую под покровом ночи, с набитыми кэшем сумками. «Он сводил бабулю с ума, — вспоминает Луис. — И твоего отца тоже. Но было сложно злиться на него. Мы все так по нему скучали».

Поскольку Фрэнк всегда был в разъездах, они с Луисом потеряли связь. Могли пройти годы без единого телефонного звонка. Затем однажды летней ночью 1992 года Фрэнк появился у дверей Луиса. «Он стоял прямо там, — говорит он, указывая на ступеньку крыльца передо мной. — Большая спортивная сумка. Куртка, которую ты держишь в руках. Ах да, и повязка! Повязка была новой». В ту ночь он рассказ Луису все о Мирамаре. «Он описал это как дикие уличные гонки посреди пустыни… Что-то типа «Безумного Макса», — рассказывает Луис. — А знаешь, что самое интересное? Они абсолютно незаконные. Малыш, я никогда в жизни не видел Фрэнка таким возбужденным. Он выглядел счастливее, чем в тот день, когда мы подписали наш первый контракт с WRC».

Луису было трудно не поддаться воодушевлению Фрэнка. На тот момент Луис перебивался случайными заработками, и ему тоже очень не хватало гонок. Так что к утру Фрэнк был не единственный, кто планировал свою следующую поездку в Мирамар. «Я просто не мог устоять, — пожимает плечами Луис. — Фрэнк убедил меня присоединиться к его команде механиков, и уже через неделю я оказался в Мирамаре».

Трудно поверить его описанию Мирамара. Часть этого рассказа напоминала обычные раллийные гонки в пустыне — палатки, пыль, зной — но другая часть звучала совершенно паранормально, ну или как минимум ненормально. Гонка называется «Длань смерти», что уже вызывает кучу вопросов. Луис говорил, что правила достаточно просты: пересеки финишную черту первым, сокрушив любого на твоем пути. Сокрушить — в смысле «убить»? «Люди там погибали постоянно, — неуверенно отвечает Луис. — Но этого хотел Гектор».

Гектор Очоа. Его имя всплывает несколько раз. По словам Луиса (и нескольких весьма спорных интернет-источников) Гектор создал «Длань смерти» как более масштабную и увлекательную альтернативу скандальным «кассетам из ГУЛАГа» — это серия ультражестоких видеозаписей с тюремными беспорядками, которые в то время были популярны на черном рынке. Помните «Лики смерти»? Так вот, «Длань смерти» была «Гонками смерти». «Там было жестко, — говорит Луис. — Но Фрэнк глотал эту гонку живьем. Наблюдая за ним в ходе «Длани смерти», я как будто снова ребенком оказывался в пустыне Чиуауа». Гектор любил Фрэнка за то, что тот обожал «Длань смерти». «Гектору были нужны гладиаторы, — рассказывает Луис. — Фрэнк был не просто крутым гонщиком. Он был шоуменом, кумиром». Они назвали его «Демонио» за то, что в гонках «он был похож на демона, сваливающего из ада». Ладно, это прозвище, оказывается, куда более крутое, чем я себе представлял.

Хотя Луис и Фрэнк вместе делили славу «Длани смерти», эта история добром не закончилась. Через год после того, как Луис приехал в Мирамар, на последнем круге гонки в него и его команду прилетели две машины, грохнувшиеся прямо на их пит-стоп. «Все, что я помню, — это ужасный грохот, а потом — темнота, — рассказывает он. —

«Я ОЧНУЛСЯ НА КРОВАТИ ОТЕЛЯ В ЛАРЕДО СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, ВЕСЬ В БИНТАХ, С АМПУТИРОВАННОЙ ПО КОЛЕНО НОГОЙ. С ТЕХ ПОР Я НЕ ВИДЕЛ ФРЭНКА».

Подтверждений смерти Фрэнка нет, и меня это совершенно не устраивает. Поэтому на пути к своей машине я говорю Луису, что хочу поехать в Мирамар, чтобы узнать, что на самом деле случилось с Фрэнком. Но он только смеется в ответ. «Ты получил свою историю, — говорит он. — Ни за что на свете ты не отправишься в эту адскую дыру». Я уезжаю, чувствуя себя подавленным из-за того, что у истории Фрэнка, кажется, не будет финала.

Несколько недель спустя я уже собираюсь отложить свой рассказ о дяде Фрэнке, как вдруг раздается телефонный звонок. Это Луис.

После стонов и вздохов о том, что мой отец точно бы не одобрил это, Луис дает мне адрес и говорит приехать туда до пятницы: «Возьми только самое необходимое и никому не говори, куда ты едешь. Ты понял? Никто не должен знать. И ради всего святого, будь осторожен». Щелк.

Похоже, я наконец-то отправляюсь на «Длань смерти».

Дорога до Мирамара долгая. Я еду полпути за рулем, потом одолеваемый паранойей, что за мной следят, пересаживаюсь на автобус. По адресу, который дал мне Луис, расположился небольшой мотель на обочине плохо освещенного шоссе. Я заселяюсь и готовлюсь к бессонной ночи, съедаемый чувством досады. Я ощущаю себя безнадежно одиноким и потерянным. Я уже почти решаю собрать вещи и отправиться домой на ближайшем автобусе, как раздается стук в дверь. «Эдди? — сердце вот-вот выскочит у меня из груди. — Это Честер. Я от Луиса. Открывай». Я осторожно открываю дверь и вижу неуверенно улыбающегося Честера. «Ого, ты даже похож на Фрэнка, — говорит он. — Только, знаешь, повязки не хватает». На фоне моей безнадеги и смятения он выглядит чем-то вроде луча солнца в кромешной тьме. Во время рукопожатия я замечаю, что у него одна рука. Мы идем к пикапу на парковке, где нас ждет группа вооруженных до зубов мужчин. Один обыскивает меня, пока другой роется в моих вещах и забирает фотоаппарат и телефон. На что ты рассчитывал, Эдди? Пока они завязывают мне глаза и сажают в пикап, я успеваю подумать о том, насколько плохой может обернуться эта идея. «Я знаю, о чем ты думаешь, — кричит Честер, будто представляя, как громко у меня колотится сердце. — Держись меня, и все будет хорошо. Это просто формальность». 

Наш путь долгий и запутанный. До меня доносится только голос футбольного комментатора по радио. Наконец мы прибываем, и после очередной проверки с меня снимают повязку. Раскинувшаяся передо мной картина напоминает Burning Man по версии Джорджа Миллера: поля, заставленные машинами, мотоциклами и винтовыми самолетами; море бесформенных палаток, некоторые из них размером с бунгало; повсюду люди, большинство из них вооружены до зубов.Это место похоже на пчелиный улей. «Ты искал “Длань смерти”? Вот тебе “Длань смерти”», — говорит Честер. Он разворачивается и что-то шепчет охранникам, после чего они убегают в сторону здания, похожего на заброшенный курортный отель.

Честер проводит меня мимо огромного ангара, заваленного запчастями, металлоломом и оружием. Большими группами подтягиваются гоночные команды. Я насчитываю по меньшей мере восемь разных типов и моделей машин, от тюнингованных тойот до миниатюрных монстр-траков. «Все должны зарегистрироваться! — кричит Честер в толпу. — Люди не поставят на вас, если не узнают, что вы здесь. А раз они не знают, вы не получите денег». Мы останавливаемся у навеса, под которым регистрируются команды. Честер хватает висящий на цепочке планшет. «20 машин! — восклицает он. — Похоже, у нас сегодня аншлаг». Рядом с планшетом большая карта трассы. Она начинается и заканчивается на улицах Мирамара, но в основном проходит по окраинам. Если (и это здесь ключевое слово) вы доберетесь до финиша, то преодолеете 75 миль в трех кругах.

Я спрашиваю, подписывают ли команды отказ от ответственности, ну, на случай смерти, но Честер только пожимает плечами. «Всем платят за гонку, — говорит он. Это и есть своего рода отказ, понимаешь? Выживаешь — получаешь деньги. Нет… ну что ж, ты знал, на что идешь». Мы отходим от навеса и идем мимо мерцающего светодиодного экрана, на котором высвечивается сегодняшний призовой фонд: 10 тысяч за третье место, 50 тысяч за второе и 500 тысяч победителю. «В том случае, если сегодня будет второе и третье место», — усмехается он.

Откуда берутся деньги? Кто это спонсирует? «Ты удивишься, сколько люди готовы платить за это развлечение, — отвечает Честер. Он показывает наверх, на камеры, установленные на стенах, балконах и телефонных столбах. — Некоторые платят неприлично много, чтобы посмотреть на это дерьмо. Каждая победа, авария, летящая часть тела снимается в высоком разрешении и продается тому, кто больше заплатит». Прямо передо мной на старом телевизоре крутят кадры с прошлой гонки: две машины сталкиваются и загораются, из окна высовывается гонщик и палит из гранатомета, другой гонщик падает на трассе, изрешеченный пулями. Я отворачиваюсь.

Каким образом им удается держать это безумие в секрете? Здесь же сотни, если не тысячи людей. Камеры, экраны, шум… в голове не укладывается. Но эти вопросы не стоит задавать. «Здесь есть люди, имеющие возможность сделать так, чтобы этими вопросами никто никогда не задавался, — говорит Честер. — Я тут работаю почти тридцать лет и до сих пор не знаю обо всем, что происходит. Иногда все это место закрывают для каких-то таинственных событий, о которых никто не должен говорить. Мы просто ведем себя так, будто ничего не происходит. Короче, если не хочешь отправиться домой в мешке для трупов, кончай задавать вопросы и просто смотри шоу». Есть, сэр.

Честер приводит меня в заброшенный отель, где охранники ведут нас в мезонин, откуда открывается отличный и безопасный вид на стартовую линию. Я прошу подойти ближе, но Честер отказывает. «Поверь мне, это уже достаточно близко», — говорит он. Я осматриваюсь и замечаю на соседних балконах небольшие группы людей в строгих костюмах. Я слышу, как официантки пытаются принять заказы, несмотря на рев запускаемых моторов. Снизу с улицы до меня доносится шум толпы, приветствующей двадцатку гонщиков, выходящих словно злодеи пантомимы, пока их команды наносят последние штрихи.

Я ВИЖУ, КАК ДВЕ ЖЕНЩИНЫ В ЧЕРНЫХ КРУЖЕВНЫХ ВУАЛЯХ ЗАРЯЖАЮТ ПРУЖИННЫЙ ГАРПУН, УСТАНОВЛЕННЫЙ НА КАПОТЕ КАТАФАЛКА.

Другой парень, одетый только в ярко-желтые плавки, вгоняет обойму в установленное сбоку машины орудие Гатлинга. Еще один, в полном самурайском доспехе, торжественно извлекает из ножен катану и кладет ее на пассажирское сиденье своего Pontiac Firebird. Ставлю на парня с катаной.

Ничто из этого не выглядит настоящим. Я уже наблюдал подобные зрелища в профессиональном рестлинге, танцах на льду, но смертельные гонки? То есть, эти ребята не против погибнуть в горящей машине, нацепив только ярко-желтые плавки? Я ловлю себя на том, что снова и снова беззвучно повторяю: «Все хорошо». Ведь все хорошо, да? Я сегодня увидел много занятых, счастливых людей, и эти гонщики, похоже, неплохо проводят время. Хотя сегодня я и увидел кучу пушек. Пушек и камер. Меня начинает мутить, хотя, наверное, это от вонючих дизельных выхлопов. Или от звука двадцати с лишнем моторов, ревущих прямо подо мной. Громкоговоритель оживает и объявляет номера участников. Честер достает фляжку с текилой и наливает в мою бутылку с водой. «Начинается! — кричит Честер. — Да помилует их всех Господь!»

С самого старта происходит дикий экшен, как в постапокалиптических «Днях грома». Я помню, как команда в катафалке насадила на гарпун впереди идущую машину и перевернула ее прямо на крышу. Я помню, как парень с катаной высунулся из окна и, размахивая клинком, рубил все на своем пути. Я помню запах огня и пронзительный скрежет металла. Пелотон движется в сторону окраин, а мы все переводим внимание на большой экран с прямой трансляцией из пустынного участка. Две машины сражаются на узкой горной дороге, после чего обе срываются в каньон, оставляя после себя только шлейф черно-красного дыма. Несколько машин натыкаются друг на друга, чтобы в итоге быть раздавленными монстр-траком и его средневековым снегоочистителем. Каждый взрыв, каждая авария, каждая смертельная сцена приводят толпу в экстаз.

На последнем круге я замечаю две приближающиеся машины. Идет напряженная битва. Толпа ревет и бросает мусор на трассу. Из заднего окна одной машины вырывается пулеметный огонь и вторую машину закручивает. Стрелок едва уворачивается от вращающейся машины и пересекает финишную черту — и в этот же момент теряет управление и, врезавшись в стену, загорается. С близлежащих балконов доносятся приглушенные возгласы, когда на трассу спешат спасательные бригады. Я слышу чей-то душераздирающий крик? Пожалуйста, пусть это будет не крик. Позади меня охранник матерится и протягивает своему хихикающему коллеге пачку купюр.

В этот момент я даже не знаю, куда смотреть. Сцена на финише слишком удручает, постоянные повторы на экранах делают только хуже. Люди вокруг меня ликуют, правильно угадав первую жертву. Что это за место? Зачем я приехал сюда?

Честер ведет меня в ангар, где победитель празднует со своей командой. Один гонщик грустно сидит в углу с перебинтованной рукой.

ДВА ГОНЩИКА ПРИБЫЛИ НА НОСИЛКАХ, ЕЩЕ ДВОЕ — В МЕШКАХ ДЛЯ ТРУПОВ.

К трассе направляются эвакуаторы, чтобы убрать обломки, а также фургон с грубо нарисованным красным крестом на двери водителя. «Ты можешь поверить, что твой дядя занимался этим больше десяти лет? — спрашивает Честер. — Ты счастливчик, если продержался десять дней в этой мясорубке».

Десять лет. Я не могу даже представить его на этой гонке сегодня, а она занимался этим десять гребаных лет. Какой ущерб это нанесло человеку? Я оглядываюсь на гонщика в углу, который безучастно пялится в пустоту, пока член команды зашивает ему рану на щеке. Зачем ты занимался этим, Фрэнк? Гонщик переводит взгляд на меня — наверное, чувствует мой по-детски удивленный взгляд с отвисшей челюстью — и я быстро отворачиваюсь. Честер кладет руку мне на плечо и указывает на ждущий снаружи пикап: «Поехали к дяде Фрэнку».

Мы подъезжаем к огромной свалке из разбитых машин — определенно жертв «Длани смерти». Мы следуем к месту, где вереница прожекторов ярко освещает отреставрированные автомобили. «Это Призраки Мирамара, — говорит Честер. — Что-то типа зала славы «Длани смерти»: если ты победил в гонке, ты навечно останешься здесь». Машины превратились в алтари, обложенные фотографиями, цветами и прочими атрибутами. Мы останавливаемся и выходим рядом с черной Chevy Impala с готической буквой Д на каждой двери. Золотая гоночная полоска сверкает на свету. «Это была машина твоего дяди, — почтительно говорит Честер. — Он ездил на ней почти десять лет». И здесь Честер наконец рассказывает мне, что же на самом деле случилось с дядей Фрэнком.

Примерно в одно время с травмой Луиса Гектор оставил «Длань смерти» группе частных инвесторов. Фрэнк тем временем продолжал участвовать в гонках. «Он гонял много лет, — говорит Честер. — Он выиграл еще один чемпионат, думаю, сразу после ухода Луиса, но дальше все пошло под откос. Больше аварий, больше травм, больше времени вне игры. Но он не хотел сдаваться». В один год он получил шесть пуль, но сумел финишировать. Думаю, это все-таки не был несчастный случай.

В конце концов понадобилось двенадцать лет, чтобы кто-то помешал Фрэнку финишировать. «Он просто взлетел, — говорит Честер. — Мы все прилипли к экрану. Кто-то запустил ракету. Взрыв был невероятный, на тушение ушло несколько часов. Я никогда этого не забуду». Честер наклоняет голову, прожектор освещает его лицо, покрытое шрамами и ожогами: «Я думаю, он мечтал уйти вот так… славная смерть и все такое. Теперь он вечно живет здесь».

Некоторое время я провожу наедине с машиной. Я не знаю, что нужно говорить или чувствовать…

Я НИКОГДА НЕ ЗНАЛ ДЯДЮ ФРЭНКА, НО Я ЧУВСТВУЮ ЕГО РОДНЫМ — ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, РОДНЫМ ДЛЯ БАБУЛИ, ЛУИСА И МОЕГО ОТЦА.

Я достаю из сумки несколько старых семейных фотографий и кладу их на приборную панель вместе с его курткой и перчаткой. Запах чистых кожаных сидений автомобиля — долгожданная передышка после вони мирамарского Burning Man. Я закрываю дверь и возвращаюсь к палаткам, где проваливаюсь в беспокойный лихорадочный сон.

Честер будит меня, когда на улице еще темно. В воздухе пахнет серой. В ушах звенит. Перед глазами рисуется сонный Мирамар — в палатках тихо, ангар пуст, слышна только стрельба вдалеке. И тебе доброе утро, «Длань смерти». Пора уезжать. Мне спешно завязывают глаза, после чего мы покидаем Мирамар. Мы подъезжаем (я надеюсь) к моему мотелю, кто-то ведет меня (надеюсь) в мой номер, где мне говорят сесть и сосчитать вслух до ста. Я прощаюсь с Честером — хотя я и не совсем уверен, что это он — и начинаю считать. После ста я еще долго сижу в тишине, все еще с завязанными глазами. Может, я задремал? Или меня парализовало страхом.

По ощущениям, я сижу уже несколько часов. Сняв наконец повязку, я с облегчением обнаруживаю себя в номере мотеля. На кровати лежит моя сумка, фотоаппарат (без батареек и карты памяти) и телефон (без зарядки).

На столе стоит коробка. Я слишком устал, чтобы бояться, поэтому я открываю ее.

Внутри открытка. Я достаю ее трясущимися руками:

Надеюсь, тебе удалось найти то, что ты искал. — Г.

Под открыткой небольшой мешочек. Я открываю его и достаю из него старую кожаную повязку на глаз с золотой буквой Д на ней. «Д» как в Демонио.

Вива Демонио.

Ранее представитель команды разработчиков PlayerUnknown’s Battlegrounds поделился с сообществом некоторыми новостями и планами на будущее – он рассказал, что компания занимается обновлением карты Мирамар.

Источник: pubg-universe.com