«Мирамарский безумец» — новый фрагмент официального лора PUBG
PUBG Corporation опубликовали новый отрывок лора вселенной PlayerUnknown’s Battlegrounds, связанный с обновлением Мирамара. Первая глава новой истории получила название «Мирамарский безумец».
В этом мире люди делятся на два типа. На тех, кто знает, что случайностей не бывает, и на конченых дураков.
А Дункан был не дурак.
Дункан всегда видел закономерности. Предзнаменования. Он знал, как устроен этот мир — и не только благодаря тем книжкам, которые Эдди Деним дал ему после выписки. Нет, он просто знал. Это знание было у него в крови. Это все равно что знать, когда загнанная в угол дворняга собирается вцепиться тебе в яйца. Или почувствовать, когда в крутом танцевальном треке упадут басы.
Тогда у Эдди, когда Мэд всю ночь напролет рассказывала о своем невероятном приключении в Парамо, у Джулии с Колбасником от удивления челюсть отвисла.
Но только не у Дункана.
Он ничуть не считал историю Мэд удивительной. Он пытался убедить остальных, что это был Успех — с большой буквы «У» — с самого начала. С того момента, как они вытащили те электрические трекеры из своей башки.
Чувак, если ты не знал, что в тех горах будет секретная правительственная лаборатория с кучей странных белых цветов и гребаной раковой обезьяной, тогда ты просто невнимательный.
Парамо. Хейвен. Та француженка — они так и не договорились, как правильно произносится ее имя. Да, везде были предзнаменования. И они вели к этому.
К играм на Мирамаре.
Они вышли из виноградника с вновь обретенной решимостью. Тот список с именами прошлых победителей им не подходил. Слишком много простоев, считал Дункан. Слишком много тишины, загадочности и «времени на подумать». Ему было плевать на Европу, и каждый раз, когда они ели сэндвичи на заправке (Что? «Бутерброды»?Да ну на хрен!), казалось, что им в спину вот-вот выстрелит снайпер.
А потом та француженка. Как ее звали? А-на-ис? Э-нэ-ис? Э-на-ис?
Он был рад, что это позади. Все это. Рад, что появилась новая цель, и что он на шаг ближе к ее открытию.
На последние деньги они купили билеты на рейс через Атлантику. Списанный C-23 «Шерпа», который стонал и скрипел на взлете. Колбасник после этого целый час просидел, вцепившись в кресло. Дункан еще подумал, что этот огромный чех реально мог руками разорвать обивку.
И конечно, самолет был куском дерьма. Но Дункан не волновался. Здесь была закономерность — и в нее явно не вписывалась их смерть в военном самолете, провонявшем апельсиновым освежителем.
Мэд стала помягче после Парамо. Она все еще раздавала приказы — играла в командиршу, указывая всем, какое оружие им покупать при приземлении, а какое нет — но он видел, что ее уверенность в себе пошатнулась. Мадемуазель Мачете и ее рассказ о кровавой машине зацепили Мэд. Он знал, что Мэд про себя перебирает цифры. Пытается рассчитать, стоило ли ей остаться на Саноке и попытаться всех обыграть…
Мэд, конечно, изменилась, но не сильно, а вот Джулия была совершенно на себя не похожа. Ни разу не засмеялась с тех пор, как они уехали из Франции. Не то чтобы она замолчала — говорила Джулия еще больше обычного. Но только сама с собой. Бормотала что-то на непонятном Дункану языке — румынском, наверное?
Пару раз он был уверен, что она к кому-то обращается. Выглядело это чертовски жутко. А затем, в самолете, на полпути через Атлантику, она вернулась из туалета с ошарашенным лицом и окровавленным носом. Его первой мыслью было, что ей кто-то вмазал. Наверняка Колбасник— эти двое проводили очень много времени вместе.
Но Колбасник спал в своем кресле, разинув рот, а его руки все еще терзали обивку.
Неужели она сама это сделала с собой?
Он спросил, как у нее дела, но она не моргнув глазом ответила: «Пока не родила».
Ну и прекрасно. В его планы не входило заботиться о ней. Трактовать ей знаменования. Теперь у него была лишь одна цель: найти Сергея Калимника, единственного выжившего на Эрангеле. Человека, стоявшего за всем этим безумием.
Найти его и покончить с этим. Финальная тема, титры и до встречи в сиквеле. Как-то так.
Он целый час пялился из окна самолета на белое море облаков. Затем из кабины пилота донеслась музыка. Звуки синтезатора и ритмичный бит — радио пилота дребезжало и гудело, но он сразу узнал песню: I Feel Love Донны Саммер.
Он начал смеяться. Это такой смех, который рождается в районе живота и будто давит на ребра. Смех, от которого всем вокруг становится не по себе. Донна, мать ее, Саммер. Каковы шансы?
В прошлой жизни — до Санока и предложения от Мартина — он работал в частной охранной фирме в Санкт-Петербурге. В основном, вышибалой на концертах. Эдди подогнал ему эту работенку. Ему хорошо платили, и, по словам Эдди, ему было полезно поработать после того, что случилось в Ираке.
Все произошло в том бандитском баре, полном пьющих тупиц и охотящихся за ними женщин. Как он оказался в этом месте? Просто зашел выпить? Он был один? Он только помнил, что был чем-то взбешен. Его бывшая, Эйми, что-то ему наговорила? Например, что она не уверена, что он был отцом Джесс.
Или она сказала ему это уже в тюрьме?
Забавно, как это воспоминание просто… ушло. Как и многие другие.
Санок стал историей, которую он теперь рассказывал сам себе. Он даже не был уверен, что это было правдой. Но I Feel Love он помнил.
Он помнил вкус водки с лаймом во рту, и эта песня как раз играла в баре. Он размышлял о том, что он тверд, как алмаз, и что, возможно, ни одна песня после 1977-го не была настолько чертовски вылизанной.
А потом какой-то русский в красной кепке «Янкиз» врезался в него, пролил свой напиток и понеслось.
Память — забавная штука. Например, песня может вернуть вас в прошлое и заставить думать о танцующих в красных неоновых лучах девушках. И выдавленных глазницах.
Он перестал смеяться и смахнул слезы с глаз. Эдди Деним обычно говорил, что на продолжительном отрезке времени все повторяется. Эдди Деним, ты чертов гений.
Мэд встревоженно смотрела на него. Оно и понятно: Джулия тронулась, и Мэд меньше всего нужен был еще один поехавший.
Дункан улыбнулся ей: «Я в порядке. Просто теперь все складывается».
Она не поняла. Конечно же нет. Ее не было там, в Петербурге, когда он убил человека голыми руками, и она понятия не имела о Донне Саммер.
Она не видела связи.
Когда они достали катамаран, океан был ровного синего цвета. Самого синего, какой он когда-либо видел. Идеального, как в рекламе. Синие коктейли с фруктами по ободку. Улыбающиеся девушки и отварные креветки на льду.
Но вода поменялась. Все поменялось, когда они приблизились к Мирамару.
Этот полуостров был запятнан. Люди здесь десятилетиями убивали друг друга, и это чувствовалось. Ощущалось в песке. В воде. Некогда прекрасный приморский город превратился в братскую могилу.
Четверка дрейфовала вдоль побережья четыре часа в поисках признаков жизни. Все тщетно. В Мирамаре было пустынно. В какой-то момент Мэд показалось, как что-то движется по горному хребту, возвышающемуся над полуостровом, — джип, по ее словам, но он исчез к тому времени, как Дункан взял бинокль.
«Не знаю, чего я ожидал, но явно не этого», — произнес Дункан, почти что про себя.
«Каков шанс, что она нас обманула?» — спросил Колбасник. Этого громилу уже дважды стошнило за борт. Он был уже весь зеленый, как оливки в коктейле.
«Кто? Француженка?» — спросил Дункан. Колбасник кивнул.
«Она не обманула нас», — вмешалась Джулия.
«Ты-то откуда знаешь», — сказал Колбасник. Джулия в ответ пробормотала что-то на румынском и продолжила вставлять ножи в свой комбинезон. Два за поясом. Еще один в ботинке. Четвертый странным образом привязан к предплечью.
В голове начала рождаться шутка — что-то про то, как брать четыре ножа в перестрелку — но он не успел ее оформить, и момент был упущен.
Мэд приготовила свою снайперскую болтовку и направила катамаран к берегу. «Будьте готовы ко всему», — предупредила она.
Заброшенные здания. Заброшенная пустыня. Пустые дороги. Заброшенные магазины, покрытые выгоревшими на солнце граффити. Пустые нефтяные бочки и строительные леса на заброшенных стройках. Мирамар, очевидно, был местом, где люди жили очень давно, но теперь он превратился в город-призрак. Это снова был Хейвен. И он бы обошелся без повторения Хейвена.
Его первой мыслью было, что француженка ошиблась, что Мирамар пуст и таким и оставался. А потом они нашли Beryl.
Он был разобран — кто-то снял приклад и прицел. И пустой, хотя в соседнем помещении он нашел два ящика с боеприпасами. Их просто оставили на полу на складе, в котором, судя по всему, проводились боксерские поединки. Большой пустой ринг в центре, веревки изношены, полотно порвано.
Дункан зарядил Beryl и дослал патрон в патронник. «Я кое-что нашел», — крикнул он.
Мэд с осторожностью осмотрела оружие.
«Он в отличном состоянии. Он что, просто лежал здесь?»
Дункан кивнул. До Мэд дошло. Это происходило и здесь. Как на Саноке.
Они нашли еще оружие и снаряжение в заброшенном здании к северу. Когда-то это здание могло принадлежать нефтяному магнату или главарю картеля. Большой осушенный бассейн в центре. Роскошные спальни давно разграблены. Стены потрескались и раскололись в результате стрельбы и взрывов, а затем были восстановлены, снова разрушены и построены заново. Снова и снова, и с каждым перестроением они парились все меньше. Меньше заботились о сохранении фасада. Теперь этот город — эта высушенная солнцем братская могила — напоминал один из тех фальшивых городов, в которых он тренировался во время службы.
Псевдогородок. Или съемочная площадка. Как будто бы здесь работали камеры, а люди в студии смотрели шоу. Как будто сейчас Колбасник врежется в дверной косяк, и публика разразится хохотом.
«Это все симулякр…» — произнесла Джулия как будто в пустоту. Она стояла на внутреннем балконе и смотрела на пустой бассейн.
«Что?» — спросил Дункан.
«Симулякр. Это как… копия… — она попыталась объяснить. — Это как искусственная копия чего-то несуществующего».
«Где ты нашла это слово?»
«Карты “Магии”», — ответила она без тени улыбки.
Мэд забралась на крышу, опасно балансируя на сколотой черепице. Она снова осматривала в бинокль горизонт.
«Есть что-нибудь?» — спросил Дункан, залезая вслед за ней.
«Я думаю, это здания», — сказала она, передавая Дункану бинокль и указывая на горы.
Он взглянул, но не увидел ничего, кроме размытых очертаний. Может, до Хейвена у него получилось бы. До того, как его правый глаз перестал видеть.
«Это какое-то укрытие. В этом есть смысл, правда? Место, откуда они могут наблюдать за игрой», — произнесла она без своей обычной уверенности.
«Если только оно снова не под землей», — сказал Дункан.
Мэд опустила бинокль. На ее лице появилось странное выражение.
«Я не могу вспомнить», — сказала она.
«Чего?»
«Что случилось. На Саноке», — теперь Дункан понял, что на ее лице была растерянность. И она пыталась это скрыть.
«Я помню, что я помнила, — сказала Мэд слегка дрожащим голосом. — А теперь не могу. Пока ты не сказал, я не помнила, что на Саноке был подземный бункер. Я просто…»
Дункан никогда не видел Мэд такой напуганной. Он надул грудь, чтобы выглядеть внушительнее. Лидер — вот что людям нужно в такие времена.
«Дункан, что они сделали с нами?»
Он хотел дать ей ответ. Поддержать ее. Заверить, что проведет их через все это. Но он не смог вымолвить ни слова.
Потому что услышал телефонный звонок.
Не какой-то цифровой джингл — это был металлический звук с треском. Звук, который могут издавать только механизмы, такой не скачаешь из интернета. Он был таким неуместным, так чуждо звучал, что на секунду он решил, что ему показалось.
Но глаза Мэд распахнулись от удивления и растерянности. Она была ошарашена не меньше его.
Они поспешили спуститься с крыши, сбив несколько кусков черепицы, которая разлетелась по полу асьенды внизу.
«Вы слышали телефон?» — крикнул Колбасник.
Дункан спустился на внутренний балкон и прислушался.
Приглушенный и далекий. Он спустился за звуком на первый этаж. Вниз, к угловой лестнице. Ну конечно, покрытая пылью панель была встроена в стену. Они, наверное, прошли мимо нее.
Дункан выломал панель и обнаружил запылившийся телефон. Жесткий пластик, потрескавшийся и покрытый пылью. Пусть даже он звенел у него в руках, он бы и не подумал, что он работает.
Он снял трубку и поднес ее к уху. Тишина на проводе. Это дыхание или просто помехи?
Наконец, раздался голос.
«Мистер Слейд…»
Холодно, грубо и с отчетливым русским акцентом. Голос звучал за миллионы километров — звук доносился как будто со дна колодца. Может, телефонная линия была старой. А может, дело в чем-то другом.
«Это тот, кто я думаю?» — спросил Дункан. Мэд, Колбасник и Джулия замерли рядом с ним, с нетерпением ожидая ответа. Хотя, судя по их глазам, ответ они уже знали.
«Я хотел пожелать вам удачи», — сказал Сергей. Его сложно было понять — расстояние, сильный акцент — но он звучал искренне. Звучал так, будто ему не все равно.
«О чем вы говорите?» — спросил Дункан.
«Почти год назад вы не смогли ответить на мой вопрос. Я собираюсь дать вам еще один шанс. Вы считаете себя выжившим?»
Дункан не знал, что на это ответить, но ему и не пришлось. Линия оборвалась. Он прижал большой палец к трубке в попытках вернуть соединение, но было уже поздно. Сергея уже не было.
«Что это было, черт возьми?» — рявкнул Колбасник.
Дункан только покачал головой. Они знали, что четверка здесь. Ну конечно, они знали.
Колбасник выхватил у него трубку, но телефон молчал. Он бросил ее и так сильно ударил кулаком в стену, что посыпалась штукатурка. Недостаточно для Колбасника. Он схватил лежащий кусок бетона и бросил его на телефон.
Все еще недостаточно.
Дункан наблюдал, как Колбасник вырвал панель прямо из стены. Он схватился за оголенный провод и начал тянуть. Через секунду из сломанной панели вырвалась электрическая искра и повалила здоровяка на пол.
К нему подошла Джулия. Не Дункан. Что-то другое привлекло его внимание.
Звук двигателей.
Он вышел на улицу и посмотрел наверх. На небе не было ни облака, так что он заметил C-130 «Геркулес» в километрах отсюда. Он не мог ошибиться ни в марке, ни в модели. Черт, да это мог быть тот же самый самолет, что сбросил их на Санок почти что годом ранее.
В момент отчаяния Дункан осмелился поверить, что транспортник прибыл сюда, чтобы доставить на Мирамар оборудование. Или, может, персонал. На поле боя вообще есть персонал? Даже батальон наемников «Столпа» был бы лучше, чем то, что произошло дальше.
По мере приближения к побережью на небе появились черные пятна. Сначала всего одно. Затем целый черный рой на ярком голубом небе.
Парашюты.
Он не мог слышать характерный вжух, издаваемый при раскрытии парашютов — не с такого расстояния, но ошибки быть не могло. Их четверка проникла в Мирамар. Они добрались до центра полуострова, к разрушенной асьенде. Эдди был прав: история сделала полный оборот.
Они снова оказались на чертовом поле боя.
Ранее креативный директор PUBG Дэйв Курд рассказал о том, что в обновленной версии Мирамара разработчики откалибровали освещение под дефолтный уровень яркости (50).
Источник: pubg-universe.com
Комментарии